Клептомания и другие фобии Руссо

Жан-Жак Руссо (1712—1778) — французский философ, писатель, мыслитель эпохи Просвещения.

Руссо был весьма своеобразной личностью. И не только в сексуальном отношении. О своих тайных и явных странностях он очень откровенно рассказал в своих произведениях: «Исповеди», «Диалогах» и «Прогулках одинокого мечтателя».

«Я обладаю жгучими страстями, — пишет Руссо в своей «Исповеди», — и под их влиянием забываю о всех отношениях, даже о любви: вижу перед собой только предмет своих желаний, но это продолжается лишь одну минуту, вслед за которой я снова впадаю в апатию, в изнеможение. Какая-нибудь картина соблазняет меня больше, чем деньги, на которые я мог бы купить ее! Я вижу вещь... она мне нравится; у меня есть и средства приобрести ее, но нет, это не удовлетворяет меня. Кроме того, когда мне нравится какая-нибудь вещь, я предпочитаю взять ее сам, а не просить, чтобы мне ее подарили...»

В этом отрывке Руссо фактически признается в клептомании — болезненной страсти к воровству. Но если бы только этим пороком ограничивался психический мир писателя. Он, как, впрочем, и ряд других известных творческих личностей, был подвержен разного рода страхам.

В частности, Руссо очень опасался заболеть. Так, например, стоило ему прочесть какую-нибудь медицинскую книжку, и он тотчас обнаруживал у себя все болезни, в ней описанные. И при этом изумлялся, как он еще остается жив, страдая столь тяжелыми недугами. Между прочим, он воображал, что у него полип в сердце.

Руссо, по воспоминаниям современников, был чрезвычайно честолюбивым человеком. И, видимо, этот излишек тщеславия и сказался негативным образом на формировании его личности. «Волнение и злоба потрясли меня до такой степени, — пишет Руссо, — что я в течение десяти лет страдал бешенством и успокоился только теперь». Успокоился ли?

По крайней мере, ради отдохновения он покинул большой свет, и удалился в уединенную местность, в деревню. Но и там городская жизнь не давала ему покоя. Болезненное тщеславие и отголоски светского шума омрачали для него красоту природы. В этот же период у Руссо стала с особой силой развиваться мания преследования.

Дошло до того, что автор «Эмиля» стал воображать, будто бы Пруссия, Англия, Франция, короли, духовенство, женщины, вообще весь людской род, оскорбленный некоторыми местами его сочинений, объявил ему ожесточенную войну, последствия которой и объясняют испытываемые им душевные страдания.

«В своей утонченной жестокости, — пишет он, — враги мои забыли только соблюдать постепенность в причиненных мне мучениях, чтобы я мог понемногу привыкнуть к ним».

Самое большое проявление злобы этих коварных мучителей Руссо видит в том, что они осыпают его похвалами и благодеяниями. По его мнению, «им удалось даже подкупить продавцов зелени, чтобы они отдавали ему свой товар дешевле и лучшего качества, — наверное, враги сделали это с целью показать его низость и свою доброту».

По приезде Руссо в Лондон его меланхолия перешла в настоящую манию. Вообразив, что его разыскивают с намерением арестовать, он бросил в гостинице деньги, вещи и бежал на берег моря, где платил за свое содержание кусками серебряных ложек.

А так как ему не удалось уплыть из Англии в связи с встречным ветром, то он и этот факт посчитал заговором против него. Тогда, в сильнейшем раздражении, он с вершины холма на плохом английском языке произнес речь, обращенную к некой сумасшедшей Вартон, которая слушала его с изумлением и, как ему казалось, с умилением.

Но и по возвращении во Францию Руссо не избавился от своих невидимых врагов, шпионивших за ним и превратно истолковывавших каждый его шаг.

«Если я читаю газету, — жаловался он, — то говорят, что я замышляю заговор, если понюхаю розу — подозревают, что я занимаюсь исследованием ядов с мыслью отравить моих преследователей».

Все ставится ему в вину, а чтобы лучше наблюдать за ним, у двери его дома размешают продавца картин. Причем устраивают так, что эта дверь не запирается, и пускают в его дом посетителей лишь после того, как настроят их против него.

Враги восстанавливают против него хозяина кафе, парикмахера, владельца гостиницы и других собственников подобных учреждений. Когда Руссо желает, чтобы ему почистили ботинки, у мальчика, исполняющего эту обязанность, отсутствует крем.

Когда он желает переправиться через Сену — у перевозчика не оказывается лодки. Наконец, он просит, чтобы его заключили в тюрьму, но и в этом получает отказ. А для того, чтобы лишить его печатного слова, враги сажают в Бастилию издателя, совершенно ему незнакомого.

«Обычай сжигать во время поста соломенное чучело, изображавшее того или иного еретика, был отменен — его снова восстановили, конечно, для того, чтобы сжечь мое изображение. И в самом деле, надетое на чучело платье походило на то, что я обыкновенно ношу».

Однажды в деревне Руссо встретил улыбающегося мальчика. Пройдя мимо, писатель решил обернуться, чтобы более внимательно рассмотреть ребенка. Но вдруг увидел перед собой взрослого мужчину и по его печальной физиономии узнал в нем одного из шпионов, приставленных к нему врагами.

Все эти примеры наглядно демонстрируют, что Руссо страдал некоторыми психическими отклонениями, которые особенно явно стали проявляться с годами.